Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
– Работает! – сообщил я. – Но рычаг очень тугой, все застоялось. Боюсь тягу порвать. Смазать бы чем-то. Сгоняешь за маслом на заправку?
– Хорошо. Только не начуди тут без меня.
Я усмехнулся. Минут через десять Ксюша принесла металлическую кружку, полную машинного масла, а в алюминиевой плошки керосин.
– На всякий случая, – сказала она, поставив масло и керосин на площадку.
Мы нарезали ветоши из чехлов, протерли приводы, до каких дотянулись, керосином, потом смазали маслом. Я вернулся в кресло и опробовал рычаг. На это раз он подался легче, и без жуткого скрежета. Я осторожно поднимал рычаг, и всем телом ощущал, как гравилет становится легче, как выгибаются под ним опоры, выравнивается уставшая от нагрузки обшивка.
– Есть отрыв! – радостно закричала Ксюша. – Есть! Ты в воздухе!
Я зафиксировал рычаг блокирующей кнопкой, и гравилет стабилизировался на заданной высоте.
Мы привязали к опоре длинную веревку, а вторым концом я обвязал Ксюшу вокруг пояса – ей предстояло буксировать машину.
– Давай пока попробуем тут, – предложил я. – Не отвязывая от балки. Мне надо понять, насколько тянуть рычаг, чтобы тебя саму не оторвать от земли.
Все оказалось проще, чем я ожидал. Смазанная керосином тяга ходила хорошо, и я мог регулировать подъемную силу очень точно. А даже если иногда Ксюша взлетала в воздух, я чуть опускал рычаг, и плавно возвращал ее на землю.
Потренировавшись так с полчаса, мы решили отвязать гравилет от страховочной балки. Честно говоря, у меня сердце забилось чаще, мало ли что может пойти не так. Но Ксюша была спокойна, и в меня это вселяло уверенность.
Мы осторожно отбуксировали гравилет к воротам. Оттуда до гребня было в прямом смысле слова рукой подать.
– Забирайся! – велел я Ксюше.
– Зачем, я же привязана! Поднимай машину!
У меня вспотели ладони, но я не стал спорить. Хотя предчувствия у меня были недобрые. Я представил, как после взлета налетает ветер, кидает гравилет на стену, он падает, и давит собой Ксюшу снаружи.
Я вспомнил, что Вершинский велел взлетать не у стены, а подальше, чтобы ветром нас она гребень горы. Я уже понимал, что он прав, что так и надо было поступить, но заставлять Ксюшу тащить машину обратно, мне не хотелось.
Сквозняк в котловане карьера был нехороший, его крутило вихрем, и хотя скорость перемещения воздуха была едва заметной, это могло сильно повлиять на траекторию ничего не весящего гравилета.
Я собрался, откинул сомнения, и потянул рычаг на себя. Гравилет мягко оторвался от площадки, и начал уверенно набирать высоту, выбирая стропу, к которой была привязана Ксюша. Но, глянув на стену с воротами, я понял, что гравилет движется с нарастающим ускорением, и может слишком сильно рвануть Ксюшу. Рвануть, и переломать ей кости.
Я попытался снизить скорость подъема, но, из-за спешки и мыслей о Ксюше, опустил рычаг слишком глубоко, от чего меня тоже предостерегал Вершинский. Машина подо мной ухнула вниз, как оборвавшийся лифт. Я на миг зажмурился, представив, как падающий гравилет размазывает Ксюшу по бетону. Скорее рефлекторно, чем осмысленно, я рванул рычаг вверх, и меня вжало в кресло ощутимым ускорением. Для Ксюши такой рывок точно оказался бы смертельным, и мне снова пришлось утапливать рычаг вниз.
После нескольких таких метаний, мне все же удалось стабилизировать гравилет на одной высоте. Сердце у меня колотилось так, что едва не выскакивало наружу, а по спине пот тек ручьями.
– Что ты там дергаешься? – крикнула снизу Ксюша. – Все ведь было нормально.
– С привязанным было нормально, – ответил я. – Оттащи меня от стены, пожалуйста, не могу взлететь, она мне мешает.
Ксюша выполнила мою просьбу.
– А теперь подтяни к земле, – попросил я. – Хочу понять, как твой вес действует на подъемную силу.
Ксюша, перебирая стропу руками, подтянула гравилет к земле, и я посадил его, без риска разбить опоры о стеклон площадки. Секунд десять потребовалась, чтобы перевести дух и смахнуть пот с бровей. Никогда еще в жизни мне не приходилось делать ничего труднее.
– Залезай внутрь, так легче и быстрее будет, – велел я Ксюше. – Не могу скорость рассчитать, чтобы тебя не дернуло слишком сильно.
Она что-то пробурчала, но забралась в десантный отсек, не отвязывая веревку. Тут я уже осмелел, и плавно потянул рычаг вверх. Гравилет мягко оторвался от земли, и я, хотя и не без труда, не без рывков, стабилизировал его, а затем, еще сдвинув рычаг вверх еще буквально на миллиметр, дал машине возможность медленно подниматься вверх.
Как и предполагал Вершинский, на высоте в пятнадцать метров, судя по альтиметру, нас подхватил легкий бриз, и потащил на восток, к изогнутому гребню Горы Циклопов. Делать мне было нечего, и я принялся изучать приборы. Один из них показывал уровень водорода в топливных элементах турбин. И, судя по цифрам на шкале, машина была заправлена на девяносто пять процентов.
– Слушай, а ведь машина заправлена! – вскликнул я. – Может запустить турбину?
– Не вздумай! – одернула меня Ксюша. – Ты с приводом-то едва справляешься, куда тебе до турбин?
Конечно, она была права. Просто удачный взлет вызвал во мне опьяняющую эйфорию, ее необходимо было сдерживать. Когда мы поравнялись по высоте с гребнем горы, я снова опустил рычаг на пару миллиметров, и мы полетели по ветру, параллельно земле. У меня все лучше получалось справляться с этим рычагом, так напугавшим меня поначалу.
Когда нас донесло до гребня, оказалось, что опоры выше него всего сантиметров на тридцать, так что не было необходимости садиться на кривую поверхность глыб, чего я боялся, а Ксюша просто спрыгнула с опоры, и начала спокойно наматывать стропу на локоть, чтобы выбрать петлю.
Но вот дальше все пошло совсем не по плану Вершинского. Ветер оказался сильнее, чем мы ожидали, а гравилет имел не малую парусность. Ксюша стравливала стропу, сколько могла, а когда та закончилась, она изо всех сил пыталась удержаться, упиралась ногами, но ее волокло по скале.
Я растерялся. Я не был к этому готов. Я не понимал, что в данной ситуации лучше, поднимать машину выше, чтобы оторвать Ксюшу от опасных камней, или, наоборот, попытаться посадить гравилет на скалы. Пока я думал, Ксюшу стянуло с края скалы, и она ухнула в щель между глыбами. Гравилет сильно рвануло, и он начал снижаться, потому что к нему добавился вес Ксюши, повисшей на стропе. У меня началась паника, хотелось потянуть рычаг сильнее, чтобы поскорее вытащить Ксюшу из камней, если она вообще жива. Но я помнил слова Вершинского, что главное не взмыть слишком высоко, а то нас засечет и накроет ракетой донная платформа.
Поэтому я выбрал рычаг лишь немного. Гравилет начал подниматься, я смотрел через нижний иллюминатор, врезанный между двумя креслами, видел, как вытягивается из расщелины стропа. Затем показалась Ксюша, но висела она мешком, не показывая никаких признаков жизни. Мне показалось, что я увидел кровь на ее щеке, но потом тело развернуло ветром, и я уже не мог рассмотреть подробности.
К счастью, склон уходил вниз, избавляя меня от необходимости набирать высоту. Гравилет двигался почти горизонтально, но скалы теперь были далеко от спины Ксюши. Я не выдержал, и разрыдался. Я пытался себя уверить, что она не обязательно умерла, что она могла быть без сознания, но что-то внутри говорило мне, что подо мной на стропе висит труп.
Вскоре ветер отнес гравилет примерно на километр к востоку, скалы кончились, подо мной виднелось стеклоновое полотно дороги. Я работал рычагом очень аккуратно, пока не поймал такое его положение при котором он снижался едва заметно. Но такой медленный спуск имел свои минусы. Я уже не успевал сесть на дорогу, и бризом нас понесло дальше на восток. Наконец, Ксюшино тело коснулось травы между рекой и дорогой, и стало выполнять функцию якоря. Ее волокло по полю, приминая высокую
